Л.В. Беляков – незабываемый человек

В портретной галерее профессоров и преподавателей библиотечно-информационного факультета МГУКИ, которую формирует музей университета, немало тех, кто внес существенный вклад в совершенствование подготовки библиотечно-библиографических кадров, способствовал развитию библиотечной науки. Среди них есть люди умные, талантливые, удачливые, одаренные а есть – незабываемые. Их обаяние остается притягательным даже спустя многие годы после их земного ухода. Кажется, что сама Природа излила на них всю свою щедрость, одарив их чертами лириков и мечтателей, тружеников и доброхотов, и одновременно – духом беспощадных аналитиков, чьи приговоры беспринципности, приспособленчеству, прагматическому бездушному практицизму безжалостны и остры. К таким людям относится и кандидат педагогических наук, доцент Леонид Васильевич Беляков, вся короткая жизнь которого – он не дожил и до 45 лет – за малым исключением связана с МГБИ-МГИК.

Остановлюсь лишь на впечатлениях, сохранившихся у меня еще со школьных лет. 

К моему отцу Федору Ивановичу Каратыгину (1892-1957), кандидату педагогических наук, доценту кафедры библиотековедения (на ней и трудился в 1950-е гг. Л.В. Беляков сначала как студент, а потом как аспирант), часто приходили домой коллеги, студенты, аспиранты, появлению которых всегда предшествовала краткая характеристика, даваемая им.

Имя Белякова из уст отца я услышала впервые в связи с тем, что он рассказывал маме о необыкновенной способности некоего Лёнечки блестяще, сразу, набело, улучшая в редакционном отношении выступления коллег по кафедре, вести протокол её заседания. Тогда папа добавил: «Очень способный человек!» На вопрос мамы – «почему этого молодого человека все называют Лёнечкой, что очень юн, мал ростом?» – он ответил – «сама увидишь, когда он к нам придет». Так и случилось в ближайшие майские праздники.

Беляков пришел к нам вместе с аспирантом Федора Ивановича – В.В.Серовым (скончался в 2000 г.), позднее доктором педагогических наук, профессором, заместителем министра культуры СССР и его любимыми студентами: В.Г.Сидоровым (он несколько десятилетий был директором ОУНБ г. Орла, а теперь – ведущий краевед этой библиотеки) и А.Н. Морозовым (скончался в 1997 г.),многие годы возглавлявшим ВПТБ. Тогда все они только что вернулись с интереснейшей производственной практики, в Горьковской области, где впервые в СССР в рамках третьего по величине российского региона под руководством отца было осуществлено перспективное планирование библиотечной сети Семеновского района.

По сравнению со своими товарищами Леонид Васильевич выглядел очень юным. Он был тогда рус, румян, улыбчив и чуть ироничен. Именуя его ласкательно и по-доброму Лёнечкой, его однокашники не столько подчеркивали то, что он младше их по возрасту и нуждается в их покровительстве, сколько выражали к нему уважительно-трепетное отношение. Как мне видится теперь, имя это было своеобразной характеристикой его сути как человека, служило подтверждением заведённого в исконно русских регионах обычая (а Леонид Васильевич и родился на древней русской – Тверской – земле) называть людей, несколько выбивающихся из общего ряда по уму, красоте, способностям, поведению, уменьшительно-детскими именами, в чем одновременно сквозило и восхищение, и умиление, и предвидение, интуитивное предугадывание их нелегкого и короткого жизненного пути…

Леонид Васильевич сразу полюбился моей маме. Она быстро нашла с ним общий язык относительно оценки только что появившихся литературных произведений и кинофильмов, которые он, как и мама, ставил гораздо выше по освещению правды жизни, чем театральные постановки.

Кстати, мама очень высоко ставила талант Белякова как фотографа, которому было присуще редко достигаемое даже профессионалами так называемое чувство кадра. Она была всю жизнь благодарна Леониду Васильевичу за фотографию мужа, где Федор Иванович в жанре остановившегося фрагмента фильма был динамично (и даже как бы голографически) изображен на дорожке, ведущей в институт. После смерти папы фотография была увеличена, вставлена в рамку и по сей день висит над моим письменным столом.

Если же вновь вернуться к тем мгновениям, когда все, о ком шла речь выше, были так молоды, «так искренне любили, так верили в себя», и попытаться воссоздать во всей полноте образ Леонида Васильевича, то тут вновь уместно вспомнить свидетельства моей мамы. Она сравнивала его тогдашнего с героем программного живописного произведения великого М.В. Нестерова «Видение отроку Варфоломею» (1889-1890) – с мальчиком-пастушком, встретившимся на фоне осенней бескрайней русской красоты со схимником, предугадавшим его великое будущее. В светящемся как бы изнутри тонком белокуром отроке Варфоломее – будущем Сергии Радонежском художник М.В. Нестеров продолжил великие гуманистические традиции русской национальной культуры, повествуя о таких непреходящих ценностях человеческого бытия, как добро, красота, истина, т.е. о том, что не устаревает до тех пор, пока живет мыслящий человек.

В заключение надо сказать, что протекшее с моей школьной поры время не изменило (почти в течение четверти века нашего последующего общения) влияния на меня той гуманистической и интеллектуальной ауры, которой была окружена фигура Л.В. Белякова – институтского преподавателя, ученого, организатора, декана факультета универсальных библиотек МГИК. Он постоянно оставался верен себе, всегда являлся человеколюбивым и добрым, позитивно критически настроенным и лукаво-озорным.

До последних дней (хотя Леонид Васильевич, безусловно, знал подлинную цену своих научных и педагогических заслуг) в нем не только не было ничего от «мэтра», но и ничего выспреннего, показного, нарочитого…Он не позировал, а просто, ничем не выделяясь, жил среди нас и вместе с нами.

Вот поэтому-то образ Леонида Васильевича Белякова и является столь притягательным и незабываемым для меня до сих пор.

Лирическая зарисовка Каратыгиной Т.Ф.