РУКОПИСНЫЕ КНИЖКИ-МАЛЫШКИ И.Н. АЛЕКСЕЕВОЙ И ФОЛЬКЛОР ДЛЯ ДЕТЕЙ ВО ВРЕМЯ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ 1941-1945 ГГ.
В 70-х годах прошлого века я работала научным сотрудником Новосибирского областного краеведческого музея. Вот здесь-то, в ходе подготовки экспозиционных планов для музейных отделов, получивших новое помещение на Вокзальной магистрали, мне посчастливилось познакомиться с удивительнейшим по своей жизненной силе человеком – 
Ириной Николаевной Алексеевой. Она тогда жила на маленькую пенсию в селе Мочище Новосибирской области, где долгое время преподавала французский язык в местной школе. Старушкой-пенсионеркой язык не повернулся бы ее назвать – она была энергичной, чрезвычайно любознательной и деятельной. Музею она передала сохранившиеся у нее материалы и экспонаты, связанные с ее работой в Сибирской детской колонии для беспризорников в 1930-х гг.
Оставшись в детстве сиротой, она пережила много тягот и привыкла в жизни рассчитывать только на себя. Поэтому после уже непосильных для нее сражений в долгую сибирскую зиму с печным отоплением, в возрасте 75 лет И.Н. Алексеева перебралась из морозной Сибири на Украину, в г. Гусятин Тернопольской области. Оттуда она в 1981 году переслала мне для моего шестилетнего сына трафареты самых разных фигурок из ватмана и заготовки самодельных маленьких книжек размером 7,5 на 10,5 см. Трафареты представляют собой образы ребятишек, животных, детских игрушек. А заготовки отражают разные стадии изготовления книжки-малышки. Первая стадия – сложенный пополам кусок ватмана указанного размера. Вторая – с рамочкой на лицевой стороне обложки. Третья – с фигурками персонажей, намеченными простым карандашом. На четвертой стадии акварельными красками изображается пейзаж, интерьер дома или просто фон, на котором действуют персонажи. Пятая – раскрашивание персонажей. Шестая стадия – сопровождение сюжета текстом, надпись на первой сторонке обложки «Книжка-малышка», а на четвертой – «выходные данные»: 1942-1943 год и инициалы «автора-издателя». На седьмой стадии обложка и разворот из четырех страниц внутри скреплялись по сгибу нитками с помощью иглы. Кропотливый труд выполнялся после рабочего дня в Новосибирском институте инженеров железнодорожного транспорта.
В письме И.Н. Алексеева по моей просьбе рассказала о том, как появились эти трафареты и книжки. Думается, что ее рассказ заслуживает публикации как свидетельство очевидца жизни страны и сибирского города в те, уже далекие от нас, годы. Привожу текст письма с некоторыми купюрами.
«…Очень рада, что всё, посланное мною, Вам пригодилось. Скажу по чистой совести, что если бы у Вас не было маленького Дани, я просто не решилась бы Вам послать такую чепуховину (как я сама считала), как эти трафареты и книжки. … я и тогда, когда их рисовала, никому… их не показывала. …Жила я одна, в шестиметровой комнате, никто ко мне не ходил, никто моих книжек не видал. Теперешний НИИЖТ тогда назывался НИВИТ – Новосибирский институт военных инженеров транспорта. Я имела звание лейтенанта и носила погоны. У меня до сих пор сохранилась карточка вещевого довольствия лейтенанта. Когда началась война, то НИИЖТ приютил беженцев, - простите за старомодное слово, но я сама – беженка 1914 года из Литвы, села Олити, теперь города Алитуса – эвакуированных двух железнодорожных Институтов – московского и днепропетровского. Именно потому, что оба института были железнодорожными, они имели возможность в самые первые дни войны, пока еще транспорт не был так перегружен, достать нужное количество вагонов и вывезти все свое имущество, вплоть до горшков с фикусами! Нивитовцев зверски уплотнили, а приехавшим предоставили вполне просторные квартиры. Когда же прибыли настоящие беженцы, решительно все потерявшие и прибывшие буквально в чем успели выскочить из дома, то этим уже ничего не хватало – ни квартир, ни одежды – все раздали тем, которые ничего не потеряли и всё с собой привезли.
Беженцы прибывали круглый год. В город прибыло много детей. Но холодной осенью и зимой это было не так заметно. Сидели по домам, так как теплой одежды не было, и боялись высунуть носы на сибирские морозы. Когда же наступило настоящее тепло – город удивился: до чего же много в городе детей всех возрастов! Все бульвары и Первомайский сквер прямо кишели ребятишками. Те, что были посытее и покрепче, двигались, играли. Но большинство, очень бледных и худых, с большими серьезными глазами, как старички, сидели на скамейках и смотрели, как бегают и играют другие. Они за свою коротенькую, уже недетскую жизнь успели так много повидать. И эти дети занимали меня больше всего. …
Когда я шла рано утром на работу, скамейки на бульварах были пусты, а когда возвращалась, и бульвары, и скверы были забиты детьми. Вот тогда-то мне и пришла в голову мысль хоть что-то сделать для этих маленьких старичков, так неподвижно сидевших на одном месте и серьезно смотревших на то, как играют и бегают другие.
Детских книг тогда не печатали, вот я и решила сама рисовать «Книжки-малышки». Рисовала конвейером. Заготовив 20-30 двойных страничек, я сначала чертила на всех рамочку, потом эту рамочку красила и т.д., пока не была готова партия в 20-30 книжек. А потом брала с собой на работу. Возвращаясь обратно, шла по длинному бульвару Красного проспекта, подсаживалась к таким молчаливым фигуркам, сначала знакомилась, потом доставала свою книжку, читала стихи и показывала картинки. Ребята оживлялись, даже смеялись. Я радовалась вместе с ними и дарила им эти книжки. Детям, жившим в моем окружении, я своих книжек не показывала и не раздавала. Эти дети были (по военному времени) вполне обеспечены. И я боялась, что меня там поднимут на смех.
… Сама я трафареты срисовывала из всевозможных книг. Из головы не выдумывала ничего. На это у меня не хватало умения. А вот тех ребят я не помню, так как встречи были случайные. Ребята постоянно менялись, переселялись в другие места, и я их больше не встречала…»
Спустя некоторое время мне довелось побывать в Гусятине и встретиться с Ириной Николаевной. Тем для разговоров у нас, несмотря на большую разницу в возрасте, было много. Уточнила я и вопрос об источнике текстов, сопровождавших картинки в ее книжках. Иногда это были «книжные» стихотворения для детей, которые И.Н. Алексеева помнила из своего детства. Но чаще это были произведения малых жанров детского фольклора, репертуар которого, как знают фольклористы, со временем пополняется, в том числе и за счет творчества детских поэтов.
Особенно много помнила моя собеседница загадок-игр из эпохи своего давнего прошлого – из жизни в Институте благородных девиц-сирот в Санкт-Петербурге. Вот некоторые из них:
Что делал слон, когда пришел На-поле-он? (Жевал траву)
Ехал по морю купец,
Ел солёный (с Алёной) огурец.
Кому отдал половину? (Алёне)
В каком городе есть один мальчик и сто девочек? (Севастополь: Сева и сто Поль)
Может ли петух назвать себя птицей? (Нет, он говорить не умеет).
Такого типа загадки, так же, как и загадки-рисунки, бытовали большей частью в фольклоре городских детей. Помнила И.Н. Алексеева и детские стишки-прибаутки, героями которых были животные: гуси, курицы, петухи, коровы, овечки, коза с козлом. Короткие тексты игровых загадок и стишков она писала в своих книжках, сочетая их с подходящими персонажами, часто выбирая отдельные яркие фрагменты и свободно комбинируя их. Собственно, в своей работе она использовала один из механизмов фольклорного детского творчества, характерного для определенного возраста и в связи с этим основанного именно на соединении традиционных устойчивых мотивов по ассоциации. Только в ее рукописных книжках по ассоциации комбинировались рисованные образы с образами словесно-поэтическими. Она интуитивно чувствовала детскую природу такого способа создавать свое произведение из готовых «подручных материалов». Поэтому и мне советовала в письме, сообразуясь с возрастными особенностями шестилетнего сына:
«…из моих трафаретов сами сделайте 5-6 дубликатов и дайте сейчас Дане. Больше и не надо. Из шести трафаретов можно сделать много разных вариантов. Пусть комбинирует сам и сделает самостоятельно такую книжечку. Научится при помощи линеечки делать рамочку для картинки, раскрашивать края и т.д. Это будет приучать его к усидчивости, и обязательно чтобы довел дело до конца, самостоятельно сделав всю книжку.»
У самой же Ирины Николаевны трафаретов было много, мне она прислала 26 штук. Терпение и усидчивость, ответственность и милосердие, верность и любовь тоже были у нее в преизобилии. Эти качества ее личности выросли на плодородной почве русской культуры, включающей и народное творчество, в том числе - характерное для городского типа жизни, и творчество русских писателей, композиторов, художников. Произведения их она хорошо знала и любила до глубокой старости. Живя в очень трудных бытовых условиях, духовно не опустилась, всегда в самой простой и бедной одежде, будучи до преклонных лет красивой и статной, выглядела, как королева. В ранней молодости она потеряла от тифозной болезни горячо любимого мужа, с которым только что повенчалась, и никогда больше уже не выходила замуж. Сложная, драматическая личная судьба не сломила ее, не ожесточила.
Своих детей у нее не было. Но многим юным душам она стала опорой за долгую жизнь. В Сибирской детской колонии для беспризорников И.Н. Алексеева выполняла самую черную работу, а по вечерам учила подростков французскому языку, которым владела в совершенстве, помогала им выполнять домашние задания, полученные в школе. И все это – просто, с достоинством, без сентиментальности, дельно, жизнелюбиво в любых обстоятельствах.
Рукописные книжки-малышки И.Н. Алексеевой – из этого же ряда ее добрых дел, которые она всегда бескорыстно делала по евангельскому правилу: «У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая».
Комментариев нет:
Отправить комментарий